Домой Театр Баттл критиков: «Лицо земли»

Баттл критиков: «Лицо земли»

1125
0

В редакции Pulse долго думали, как бы поточнее назвать эту рубрику. Суть ее в том, что две авторитетных критикессы в одинаковой примерно весовой категории, имея в виду весомость их слов, высказываются по поводу одного и того же театрального действа. Причем одной спектакль в целом нравится, а другой – вовсе нет. Первый вариант названия был «Дуэль». Но ведь стреляют-то не дружка в подружку, как в дуэли положено, а в сторону, причем в одну. Тогда решили, пусть будет по латыни – Proetcontra. Однако «латынь из моды вышла ныне», так что теперь соперницы сходятся в «Баттле критиков» – что и понятно, и модно, и точно отражает смысл рубрики. А стреляются нынче по поводу спектакля «Лицо земли» режиссера Евгении Сафоновой, сыгранного в Театре юных зрителей имени А.А. Брянцева. Мария Кингисепп – contra, Екатерина Омецинская pro.

Сергей Ярошецкий, шеф-редактор, секундант и рефери

CONTRA

Мария Кингисепп

Мария Кингисепп

Наведи порядок на своей планете

Чтобы культурное начальство выделило гостеатрам средства на новую постановку, нужно написать кучу документов в свое оправдание. В запросах теперь требуется указывать, что спектакль непременно будет современным, актуальным и инновационным.

Прямо вижу, как сотрудники литературной части Театра юных зрителей имени А.А. Брянцева писали о будущей премьере спектакля Евгении Сафоновой «Лицо Земли», что за современность отвечает молодой петербургский драматург Ася Волошина, что ради актуальности будет сделан реверанс в сторону объявленного в России Года экологии (подзаголовок — «спектакль о планете», проблематика — угроза экологической катастрофы, кризис перепроизводства и преступная безответственность общества потребления). Ну, а инновационными наверняка обозначили видео- и саунд-дизайн. Потому как сценографию той же Сафоновой (большой плазменный экран, чуток нейтральной мебели и две кубические конструкции на роликах) инновационной назвать трудно.

Спектакль выдержан в модной жанровой стилистике документального театра: нам как бы читают лекцию. Нас лечат и нас грузят. Полтора часа — как раз вузовская пара, или два урока по 45 минут — без перемены-антракта, чтоб аудитория уж точно дослушала до конца.

15 артистов, преимущественно молодых, и три помрежа, владеющих техникой прямой видеотрансляции, произносят текст и выдают иллюстрации в качестве наглядного пособия или крупные планы исполнителей. Сведения сообщают интересные, как в научно-популярных телепередачах и фильмах, и в основном шокирующие, способные потрясти воображение и возбудить психику подростка. Вопросы поднимают серьезные и жизненно важные. Только подача подкачала: слишком монотонна.

Положим, юные зрители и впечатлятся, узнав, какие виды животного и растительного мира вымирают или уже сделали это энное количество лет или веков назад (по глупости человека, который всегда на своей планете гадил и вот-вот окончательно ее изведет). На выходе зрители всех возрастов обсуждают увиденное и услышанное, сокрушаясь, что человечество ведет себя непростительно беспечно, и констатируя, что Земля обречена.

Манера декламации, как и сам текст, излишне примитивны: эдакий public talk в технике stand up. Да, стиль документального театра таков, что артисты произносят текст, почти не интонируя. Да, любой материал желательно адаптировать, чтобы распоследний двоечник был способен усвоить урок. Однако послевкусие таково, что зритель чувствует себя некомфортно. Нет, не потому, что ему стыдно за то, что от него остается много мусора, который он к тому же ленится или не умеет раздельно собирать для переработки. А потому, что его держат за дурака. Говорят и показывают ему не то чтобы агрессивно или нравоучительно, но свысока. Хочется нацарапать на парте что-нибудь хулиганское в ответ. И перечесть «Женитьбу Фигаро». Или процитировать городничего из «Ревизора». Мол, оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?

Со сцены звучит бесстрастное, угнетающее рассуждение. Авторский текст раскидан на всех поровну: слово, фраза или предложение произносятся по очереди. Артисты, как в «монтаже» в школьной самодеятельности, иногда меняют дислокацию на площадке: то выстроятся в ряд, то образуют фигуру, то сядут, то встанут, то кто-то вдруг переоденется или уткнется в гаджет…

Долго — добрую половину сценического времени — плохие новости чередуются с умилительными изображениями диковинных зверюшек и прочего. Если это постановочный прием, то он плохо работает: зритель быстро устает слушать ужасы и разглядывать картинки и начинает откровенно скучать. Пару раз эту технику разбавляют «занимательными» наглядными пособиями: на столах, напоминающих лабораторные, артисты играют в кукольный театр — расставляют солдатиков, изображающих людское племя, или водят рыбок-птичек на палочках, или высаживают рассаду, или собирают какие-то приборы из конструктора.

Однажды на сцене появляются подопытные крысы, на которых жестокие ученые испытывают лекарства (актеры надевают крысиные головы и — тоже долго и бессмысленно — карабкаются на ящики-клетки). Вот тут народ оживляется и хохочет, как на утреннике: «тюзятина» пошла! Театр таки мелькнул и подмигнул!

PRO

Екатерина Омецинская

Екатерина Омецинская

Форма, соответствующая содержанию

Об особенностях современных детей постоянно бубнят через СМИ педагоги и психологи. Но от этого бубнежа дикий коктейль из гиперактивности и гиподинамичности нынешних детишек, из их неспособности принимать ответственные решения и стремления к эргономичности любых решений, из страсти молодняка к словесному бреду на просторах интернета при тотальном пренебрежении книгой взрослыми лучше не усваивается.

Взрослые злятся, что не успевают управлять потоками информации, из которых отпрыски «пьют» сведения. Людей родом из ХХ века вообще бесит в детях и подростках многое. Например, экономичное расходование эмоций и живущее в юной поросли равнодушие к тому, что перекочевало в культуру ХХI века из веков предыдущих. Нынче дети не переписывают в тетрадки любимые стихи, а уж если учат рифмованные строки, то читают их на уроках без всякого выражения, травмируя этим учителей литературы, среди которых еще немало романтиков.

Всякие репины и кандинские, чайковские и малеры, чеховы и мольеры не вызывают в детях ХХI века бури впечатлений. Эти дети не плачут над «Детством Темы» и не стоят в изумлении перед «Девятым валом». И уж точно не бегут в ТЮЗ при всяком удобном случае. Старые формы им не близки. А все потому, что раздумья над вымыслом их не занимают. Это поколение потребителей – практиков и материалистов. Они верят цифрам больше, чем чувствам. И трагедия исчезающего чешуеголового мохо нашим детям ближе трагедии Гамлета лишь потому, что статистики по гамлетам нет, а по чешуеголовому мохо есть… Оттого-то, когда детей загоняют в театр, они скучают и, пока на сцене герои выясняют отношения, смотрят в телефоны и планшеты.

Но на спектакле Евгении Сафоновой по пьесе Аси Волошиной «Лицо Земли» все наоборот: в смартфоны смотрят скучающие взрослые, а дети – на сцену, где… ничего не происходит. «Не происходит» с точки зрения традиционного театра, на котором воспитаны взрослые. В спектакле «Лицо Земли» нет сюжета, которого требуют мозг и воспитание, полученные в ХХ веке. Здесь все начинается с простого вопроса «в зал»: «О чем вы думаете?». И в этом есть провокация к процессу, не свойственному многим юным зрителям, ибо их конек – бездумное созерцание.

Спектакль дробен (как и сцена, поделенная на три «сектора внимания»), и слова условного «словаря Земли», взятого к рассмотрению, становятся заставками к каждому фрагменту статичного действия: «антропоцен», «биота», «вымирание»… Выстраивающиеся на сцене то так, то эдак, актеры безэмоционально, эхом повторяя друг друга, изливают в амфитеатр ТЮЗа потоки  информации, привычной для школьников, общающихся с гаджетами чаще, чем с родителями. В «перерывах» (информация лучше усваивается, когда она подается порционно, не так ли?)  на перфорированном заднике-экране мелькает «белый шум» (медиа-художник Михаил Иванов). После «перебивок» информационный поток возобновляется в лучах светового шоу (художник по свету Гидал Шугаев), сменяя направление. В ходу тут и анекдоты, и опыты в стиле популярных ныне у школьников естественно-научных «музеев». Они дополняются видео на двух экранах по сторонам портала. Но в основном со сцены звучат статистика и обобщающие ее выводы. Касаются они исключительно безопасности жизнедеятельности людей, т.е. эго каждого в зале. «Что будет, если…» — таков нехитрый прием атаки на зрителей. И разговором о смертности всего живого, ее связи с бездумной деятельностью цивилизации потребителей, а следовательно, об опасности и для всякого «я», присутствующего в зале, удается-таки достучаться до поколения, у которого вообще-то диалог с взрослыми не в почете… Несколько раз на сцене появляется комната-коробка, в которой изолирован от окружающего мира кто-то схематично представляющий «поколение next». Он живет в этой ячейке, ест, смотрит в телефон, в телевизор, делает селфи и… не думает. Неприглядность последнего быстро становится очевидной залу, который на фрагменте, рассказывающем, как человечество программируется рекламой на потребление, уничтожающее планету своими отходами, уже подключен к происходящему на сцене «на все сто»… А значит, ТЮЗом таки найдена новая театральная форма, приемлемая современными юными зрителями? Виват.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите комментарий!
Пожалуйста, введите ваше имя