В конце прошлого театрального сезона постановке «Мастер и Маргарита» в театре «Балтийский Дом» исполнилось полтора десятилетия. За три пятилетки спектакль «заработал» море негативных отзывов и стабильно пустеющий после антракта зал. Но, как ни странно, явная неудача вновь заявлена в репертуаре театра на следующий сезон, для неё уже 16-й.
Партер, четвертый ряд. Впереди просторная глубокая сцена, над ней внушительного размера экран, ничем не примечательные декорации. Зал почти полный, зрители переговариваются в ожидании спектакля по произведению, известному всем со школьной скамьи. Наконец гаснет свет, и зал замирает в ожидании встречи с миром трогательной и преданной любви, магии и мистических образов, которые в интерпретации режиссера Йонаса Вайткуса, к сожалению, иногда выглядят довольно странно и далеко не всегда понятны зрителю. Несомненно, каждый мастер имеет право на свое видение произведения и авторский почерк, но не скрывается ли за излишней концептуальностью необоснованное желание переиначить классику, сделав реверанс в сторону модных веяний современного искусства?
Впрочем, начало спектакля вполне обыденное: на сцене появляется Аннушка (Надежда Мальцева), которая уже разлила масло. Все бы ничего, да только одета она в полупрозрачные лохмотья с кожаными вставками и как-то слишком томно и с придыханием, очищая ершиком стеклянный сосуд, где, видимо, и находилось злосчастное масло, приговаривает, что роковой поступок совершен. Сзади к ней подходит кто-то из свиты Воланда, обнимает и также с придыханием начинает поглаживать Аннушку, превращая и без того странный эпизод в неуместный эротический этюд.
А действие тем временем разворачивается в разных частях сцены: в глубине на широкой кровати кувыркаются представители свиты Воланда, по скамейкам, выставленным полукругом на краю сцены, мечется Мастер. На большом экране над сценой то и дело появляются лица из компании сатаны, не задействованные в эпизоде, и как бы наблюдают за зрителем через камеру, дразнясь и кривляясь. Действо сопровождается пронзительной музыкой и световыми эффектами, поддерживающими нервозное настроение постановки. Возможно, благодаря этим приемам режиссер пытается передать мистическую атмосферу булгаковского произведения, но выходит как-то неубедительно. В партере, сбоку, слышится шепот: «Слушай, а это точно «Мастер и Маргарита»? Посмотри на билетах, мы в тот зал попали?» Шорох, шелест бумаги и недоумевающий ответ: «Ну да, выходит, что в тот».
Зрительские сомнения утихают при появлении на сцене девушки с желтым букетом цветов. Все правильно, раз есть Маргарита, значит, спектакль, как минимум, тот. Однако с введением в него главной героини сюжетная линия почему-то не выстраивается. Не сразу завязывается и любовная интрига, Маргарита (Даша Степанова) и Мастер (Вадим Яковлев, Игорь Мосюк) существуют в сценическом пространстве как бы параллельно друг другу. Не понятно, в какой момент возникает между героями неземная любовь, описанная в романе, актеры выглядят устало и отрешенно. Неубедительность Маргариты становится еще более очевидной при сравнении с другими исполнительницами этой роли в экранизации Владимира Бортко (Анна Ковальчук) и в постановке, показанной в «Мюзик-Холле» (Анастасия Макеева, Наталья Мартынова). Нет той хрупкой женственности, образа музы и спасительницы Мастера. Маргарита у Ковальчук получилась очень искренней, зритель верил ее чувствам и порывам, Маргарита Макеевой – сильная и яркая. А в постановке Балтийского Дома Маргарита – безликая и инфантильная.
Далее в углу сцены на скамейке завязывается беседа Берлиоза и Бездомного с Воландом. Их диалог о жизни и смерти, о Христе и Понтии Пилате в принципе следует за текстом романа. Это позволяет немного отстраниться от неудачных режиссерских задумок и уловить сюжет произведения. Надо отметить, что и образ Ивана Бездомного передается исполнителем Максимом Головчановым органично и правдиво.
Игра Александра Кабанова в роли Воланда также достойна высоких похвал, однако сам персонаж выглядит странно. Выбеленное лицо с нарисованными бровями, накрашенные губы, белый фрак с расклешенными брюками, прозрачный цилиндр и темные очки делают его больше похожим на прожженного афериста или клоуна. Свита мессира тоже не впечатляет: Бегемот в полосатых штанах не похож на загадочного и мистического кота, Азазелло и Коровьев теряются в массе дьявольской компании. Отношения Воланда и Геллы (Ирина Муртазаева) иногда переходят грань приличия и, скорее, вызывают отвращение. Сцена, в которой Гелла кормит повелителя, эротично вкладывая ему в рот макароны, транслируется на большой экран и выглядит тошнотворной.
Но все же спектакль – это не набор отдельно взятых ролей; в нем, как правило, есть яркие эпизоды и масштабные сцены, впечатляющие целостностью и многогранностью. Несомненно, в романе Булгакова это представление в варьете и бал у сатаны, то, что позволяет режиссеру добавить в постановку или экранизацию зрелищности, массовости и спецэффектов. Но Йонас Вайткус пытается поразить зрителей за счет других элементов, а главные сюжетные «жемчужины» оставляет без внимания. Сеанс Черной магии в варьете проходит блекло, нет ни платьев, ни червонцев, падающих с потолка, но зато в зрителей со сцены летят подушки, которые чуть позже сотрудники театра в рабочей одежде просят вернуть, тем самым окончательно разбивая ощущение волшебства даже у тех, у кого оно все-таки возникло. Скомканным получается и бал у Воланда, лишенный булгаковской мистичности, пышной торжественности да и истинной королевы в лице Маргариты.
Но все-таки главный недостаток спектакля – отсутствие единства сюжетной линии, целостного восприятия булгаговского шедевра. Широкое пространство сцены позволяет вести действие в разных ее частях одновременно, эта оригинальная задумка режиссера могла быть использована с большим успехом. Умелое сочетание сцен на первом плане и в глубине сценического пространства добавило бы смысловых акцентов. Однако постановка остается разрозненно фрагментарной, разорванной на много самостоятельных частей, она словно разваливается на куски. История Мастера и Маргариты слишком отдаленно связана с сюжетной линией о Понтии Пилате, выходки свиты Воланда и сам мессир как будто не соприкасаются с любовной линией произведения, Иешуа Га-Ноцри вообще не выделен в отдельный персонаж, а представляет собой лишь хор голосов.
Отчужденность от основного сюжета добавляет экран над сценой, на котором периодически возникают лица актеров, а иногда – совершенно отвлеченные видеозаписи, не связанные с действием. Бедные костюмы и отсутствие достойных декораций превращают постановку в набор сцен, больше смахивающих на неудачную программу в варьете, не имеющую ничего общего с трогательной историей любви, жизни и смерти, чести и достоинства, истинного таланта и творчества. Неприятное послевкусие остается надолго, а желание обратиться к первоисточнику у тех, кто не читал, может не возникнуть и вовсе.
Алиса Туманова
