В редакции Pulse долго думали, как бы поточнее назвать эту уникальную рубрику. Суть ее в том, что два автора в одинаковой примерно весовой категории, имея в виду весомость их слов, высказываются по поводу одного и того же театрального действа. Причем одному спектакль в целом нравится, а другому – вовсе нет. Первый вариант названия был«Дуэль». Но ведь стреляют-то не друг в друга, как в дуэли положено, а в сторону, причем в одну. Тогда решили, пусть будет по латыни – Proetcontra.
Однако «латынь из моды вышла ныне»,так что теперь соперницы сходятся в«Баттле критиков» – что и понятно, и модно, и точно отражает смысл рубрики. А стреляются нынче по поводу спектакля «Офелия боится воды» режиссера Андрея Сидельникова, сыгранного в театре «Суббота». На этот раз Мария Кингисепп выступает pro, а Екатерина Омецинская –contra.
Сергей Ярошецкий, шеф-редактор, секундант и рефери
CONTRA
Екатерина Омецинская
И хотелось бы ясности в отношениях…
Что нужно для того, чтобы зритель сегодня пришел в театр? Например, шокирующее или ассоциативное название на афише. Иногда и сами драматурги предлагают такие. Ну, вот хоть «Офелия боится воды». Тут вам и экшен, и апелляция к известному первоисточнику, и интрига, и чувство юмора у автора угадывается, и знание им того, что и как там – в сюжете старика Шекспира…
И вот любопытный зритель уже в театре «Суббота», где режиссер Андрей Сидельников попытался осуществить постановку пьесы Юлии Тупикиной под таким названием. И что же? Хорошо, если это зритель субботовский, верный и преданный, который простит обожаемому театру все на свете. А если посетитель случайный и просто попался на удочку названия? Он может сюда и вовсе никогда не вернуться, потому что на поверку ни экшена, ни интриги, да и некоторых знаний в спектакле не обнаружит, да и апелляция к Шекспиру за уши притянута.
Между тем, драма – основа театрального действия. Она задает сюжет, его повороты, характеры героев – все, из чего режиссер может даже сплести свою историю, ничего общего не имеющую с «исходником». Была бы затравка. Увы, в пьесе «Офелия боится воды» простора для режиссерской и актерской фантазии нет вовсе, хотя проблемы одиночества и непонимания, мучающие наших современников, вполне обозначены.
Прекрасные актеры «Субботы» вовсю пытаются наполнить жизнью плоские персонажи «Офелии». Но сделать объемным образ бабули, страдающей старческой забывчивостью и вообразившей себя королевой Гертрудой, сына – Гамлетом, а невестку – Офелией, актрисе Анастасии Резунковой так и не удается. Одаривая Геру Даниловну своим неистощимым обаянием, Резункова остается в плену пошлых фраз героини вроде: «Во имя Бахтина, и Гаспарова, и святого Даля, аминь» или «В высшем датском обществе шептаться не принято». Гера могла стать ключевой фигурой действия, а претендует на роль оракула от интеллигенции втуне. И это не вина актрисы, а проблема материала, на котором ей предложено строить роль.
Не лучше дело обстоит и с героем Владимира Шабельникова, удивительно тонкого актера, способного (как недавно показал спектакль Галины Ждановой «Много шума из ничего») на удивительные перевоплощения и профессиональное доброе хулиганство. Его текст также не предполагает «ни шага влево, ни шага вправо». И приходится Георгию вяло посиживать в уголке с ноутом или, набравшись спиртного и разбирая чемодан с вещами жены, воображать себя хирургом. Последнее – профессия, избранная для него автором, испытывающим изрядный недостаток логики и знаний по части медицины. Иначе как объяснить с пафосом произносимые героем в трагический момент слова: «Стенокардия – это очень больно, знаешь, сынок. Стенокардия из-за гипоксии». Больно – это да, но последнее – наоборот. Хотя на общем фоне эта ошибка уже и не так важна.
Больше всех жалко Дарью Шиханову, в главный монолог героини которой, похоже, вмещен весь дефицит смысла и слов пьесы. Актриса захлебывается этими лишними, не доставшимися прочим героям словами про фильмы, раковины, чаек. Наверстывает свое и режиссер: героиня размазывает краску, льет воду, рассыпает декоративный «пепел» – словно торопится наполнить всем этим пустой образ Лии. Поверить в ее страдание рядом с мужем или в ее любовь к другому человеку все равно трудно…
Воды здесь вообще льют много, включая монотонную капель фонограммы. Объяснить это можно все тем же – наверстывают недостаток напряженности конфликта, отсутствие реальных отношений между героями. Не требует поддержки светом и звуком лишь исполненный подлинной боли, словно списанный с натуры монолог никому не нужного в родительских разборках и без того мучающегося подростковостью 15-летнего Ивана. Владислав Демьяненко, с каждой новой работой набирающий профессиональную силу, блистателен. Поневоле приходится отметить, что «детские болезни» драматургу как-то ближе, чем психологические игры «неконгруэнтных» супругов. Кстати, у драматурга Тупикиной есть еще пьеса под названием «Джульетта выжила». Если про подростков, надо почитать: может, не зря ее на фестивале в Любимовке отметили…
PRO
Мария Кингисепп
Сами себе психологи
Что такое трагикомедия – каждый понимает по-своему. Для Андрея Сидельникова, поставившего спектакль в этом жанре на сцене петербургского театра «Суббота» по пьесе претенциозного сценариста и драматурга Юлии Тупикиной, это социальная сатира с грустинкой. Режиссер видит трагикомическое в обыденном, и зрителям это нравится. Они обожают узнаваемость жизненных коллизий (о, прекрасный момент, когда хочется воскликнуть: «И у меня так было!») и ходят ради нее на антрепризные постановки и эстрадные концерты сатириков. По той же причине любимы «сериалы выходного дня». По той же логике в почете авторские короткометражки, рассказывающие истории, выхваченные из судеб соседей или знакомых.
«Офелия» – лукавый гибрид «кина» и сатиры, череда подсмотренных в чужие окна эпизодов жизни, подслушанных в метро разговоров. У Сидельникова все эти тривиальные коллизии честно подчиняются законам сцены. Текст спектакля читается «легко и на одном дыхании», как роман, изданный в мягкой обложке или перекочевавший в электронную книжку.
Там, где на экране возникала бы музыкальная тема конкретного персонажа, на сцене слышен шум дождя или звук капающей воды, создающий настроение затяжной и мучительной ситуации. Так звучит застарелый конфликт осточертевшего существования в семейной лодке, давно разбившейся о быт (и треклятый кран починить некому!). Пытка несносная, впору идти топиться.
Здесь типовой ковер, икеевские коробки и безликие торшеры (персональный у каждого члена семьи), призванные олицетворять уют, на деле разделяют людей, словно государственные границы, и создают зону дискомфорта. Актеры обживают эту зону, уходят в полутьму арьерсцены, когда не заняты в эпизоде, и подыгрывают оттуда тем, кто остался на авансцене, кто солирует или ведет беседы на повышенных тонах…
Узнаваемость в спектакле зашкаливает, что идет на пользу зрительскому восприятию. У любви героев, как и у пульта от телевизора, села батарейка (а там как раз показывают «Гамлета» со Смоктуновским или «Римские каникулы» – сказку для взрослых про любовь). Если героям больно, обидно и страшно, то жанр обязывает «улыбнуться сквозь слезы». А в моменты эмоциональной нестабильности те же герои ведут себя капризно и нестандартно. Кривляются, проще говоря. И тогда публика словно попадает в зоопарк или цирк, где просто весело…
Бабушка Гера Даниловна (Анастасия Резункова), страдающая душевным расстройством (притворяется, дабы манипулировать близкими, или взаправду?), сидит под лампой с очередным кроссвордом (доморощенный советский интеллектуал), с томиком Шекспира (подлинная учительница литературы на пенсии) или с шитьем (мастерит одеяния королевы Гертруды из фамильной скатерти и прочих подручных средств).
Лия-Офелия (Дарья Шиханова), обвиняемая в супружеской неверности, «живет в телефоне». Ее муж, он же сын Геры-Гертруды, Георгий (Владимир Шабельников) горит на работе, как всякий врач, и день за днем, год за годом теряет связь с реальностью. Пьет горькую и превращается в придворного шута. Такой вот личный способ (пьянчужку жалко!) сохранить хрупкое душевное равновесие.
Сестра его Лора (Оксана Сырцова), психологиня-эмансипе, сворачивается калачиком в кресле, слишком близко к сердцу принимая проблемы своих клиентов (особенно – родственников). В ее лице психологи – красивые, стильные, умные, но одинокие люди, которым тоже выть хочется. Это бальзам на израненные души тех, кто не имеет привычки и средств посещать психологические сеансы и тренинги или подписываться на вебинары.
Старшеклассник Иван (Владислав Демьяненко) узнаваемо и типично переживает типичный же подростковый кризис всеми заброшенного ребенка. И зрителю приятно верить: беда сближает отца и сына, которые говорят на разных языках, проповедуют разные идеалы, но кайфуют от совместного (тайного) распития пивка под сигаретку…
Впрочем, все пройдет – и печаль, и радость. Мы ведь сами себе психологи. Перед нами выговорились, и нам, глядишь, полегчало. На чужие беды глянули да в себе разобрались. Все-таки культурная терапия – великая вещь.
