Домой Санкт-Петербург Проект на вырост

Проект на вырост

1614
0

В центре Петербурга появится масштабный мемориал обороны и блокады Ленинграда.

Летом-сенью семнадцатого года в Петербурге брожение умов: общественность взволновал конкурс на концепцию музея обороны и блокады Ленинграда. Казалось, вот они, наши выборы. Нас спросили, какой из девяти проектов, отобранных жюри (самым весомым авторитетом которого был Михаил Пиотровский), симпатичнее. Спросили открыто и честно: выставили макеты в манеже Конюшенного ведомства, открыли голосование на сайте КГА. Граждане истово голосовали, отвечая, впрочем, вопросами на вопрос: а где мы возьмем столько денег, а зачем строить новое здание, если есть старые. Ну и так далее. Ответили нам мутно и скандально, «забыв» призвать в жюри объединения блокадников, потом в спешке «продавая» ветеранам ультрасовременные, интерактивные, местами напыщенные проекты. Запустив второй этап голосования и аккуратно спровадив из состава жюри М.Б. Пиотровского.

Казалось, горожан волновала сугубо эстетическая сторона вопроса. Чей проект симпатичнее, гармоничнее, лучше впишется в городскую застройку, не нарушит «небесную линию» и панораму Смольного собора и монастыря? В соцсетях и СМИ долго кипела дискуссия именно эстетического плана – отвлеченное обсуждение красивости каждого проекта. Кроме того, гордость показной «европейскостью» выбора жюри (на выставке были финский, норвежский, немецкий проекты) сочеталась с горячим желанием поучаствовать в жизни города и формировании сознания грядущих поколений петербуржцев. Ведь новый музей позиционируется как этакий гигантский интерактивный мавзолей, где будет тщательно законсервирована и сохранена народная память.

И тут встает главный вопрос. Об этике, а не эстетике. Те, кого власти пытаются выставить авангардом движения за новый музей – сами блокадники и работники музея в Соляном переулке – характеризуют ситуацию подчеркнуто кратко и однозначно. Елена Третьякова, сотрудница нынешнего музея, красноречиво доказывала журналистам на пресс-конференции, что город и государство впервые изъявили желание поддержать такой граждански значимый проект, как единый центр памяти о блокаде. Что сама ткань истории рассыпается вместе с поколениями, что правнукам и праправнукам блокадников достаются крупицы семейных историй вместо целостного представления о том, чем была страшная осада в масштабе города, страны. И что в нашем городе таких музеев не может быть много, скорее, всегда будет недостаточно.

В историю вопроса, как это часто бывает, углубляться неприятно. Созданный еще до полного снятия блокады музей в Соляном городке был героико-патриотическим и отвечал нуждам времени, вдохновляя на нескончаемый подвиг. Экспозиция изобиловала свежими трофеями с фронта, плакатным героизмом и всем тем, от чего нынешние экспозиции уже отошли. Разросшийся музей, впрочем, вскоре после войны ликвидировали, а письма, документы, фотографии – все накопившиеся артефакты блокадного быта демонстративно сожгли. Новый музей появился после инициативы «снизу» и продолжает существовать в старомодном, но привычном формате.

И вот, только город распрощался с пресловутой «Баклан-ареной», нам намекают на очередную грандиозную стройку. В роли бессовестного долгостроя теперь будет комплекс в память о блокаде. Крайне циничная замена.

Практичные и начитанные общественники с ходу противопоставили потенциальному новострою идею создания музея в блокадных хлебозаводах – Левашовском, Кушелевском. Озвучила мысль Алина Заляева – студентка кафедры музейного дела и охраны памятников Института философии СПбГУ. Составив эмоциональную онлайн-петицию, которую подписали уже тысячи человек, она связалась с ветеранскими организациями, с нынешним Музеем обороны и блокады, даже написала письмо Владимиру Путину. Кроме адекватной транспортной доступности (хлебозавод находится у станции метро «Чкаловская»), здание (речь о Левашовском заводе) предлагает аутентичность, историческую память стен и на удивление удобную планировку – внутри помещения расположены по спирали, по центру много воздуха, отличные пространства для кураторской фантазии. Строить комплекс на стрелке Невы не только глобально дороже, но и сложнее технически. Алина Заляева не поленилась и изучила генпланы Петербурга за несколько веков градостроительства. Так вот – никто никогда не планировал застройки на этом месте. Лакомый кусочек у реки? Да, такое себе золотое болото. Здесь планировали выезд из «Орловского тоннеля»: проект не реализовали, в том числе из-за болота. Хотели было разместить тут судебный квартал – сорвалось примерно по той же причине. Напомню, финский проект бюро «Lahdelma & Mahlamäki» предполагал, что большая часть экспозиционных пространств находится под землей (водой?) Эстетически финны многим импонировали – обаятельный скандинавский проект, лишенный редуцентов сталинской архитектуры. Не задевающий панораму, Смольный, чувство прекрасного. Тот факт, что финны опрометчиво «закопали» музей, говорит о том, что в бюро тоже осмыслили концепцию лишь эстетически, не предполагая, в каком болоте ей придется увязнуть – в прямом и переносном смыслах. Народное голосование и жюри выбрали проект «Студии 44» Никиты Явейна. Не утихает буря негодования: как же так, Явейн предлагает насыпать холм, исказить наш подчеркнуто равнинный (читай отсутствующий) рельеф. Разрушить панораму Смольного собора и монастыря! Читаются в проекте и отсылки к сталинской архитектуре, что многие комментаторы сочли антигуманным. Более того, журналисты нашли сходство между проектом «Студии 44» и Танненбергским мемориалом – одного из ключевых памятников Третьего рейха, воздвигнутого немцами в 1927 году в память о разгроме русских войск в Пруссии. Немецкого мемориала с 1945 года не существует, да и он скорее воспроизводил идею средневековой крепости. Явейн же позиционирует свою концепцию как «вывернутый амфитеатр», и с его ступеней нам предлагают смотреть на выживший город. Если уж совсем по совести, позиция архитектора, согласно которой современный мемориал не должен мимикрировать под неоклассицизм или, хуже того, необарокко ради того, чтобы вписаться в центр Петербурга, заслуживает уважения. Да и инженеры студии, работавшие над предполагаемым «Орловским тоннелем», более-менее в курсе гидрологической ситуации – очевидно, поэтому и решили насыпать холм, а не копать топь. Впрочем, специальных исследований грунта во время разработки концепции никто не проводил – повторюсь, пока все на уровне эстетики.

Эта история напоминает возведение мемориала к 100-летию со дня рождения Ленина. К 1970 году в родном городе Ильича воздвигли геометрически безупречный мраморный параллелепипед с тенистым патио внутри. Размах замысла поражает и сегодня. Гигантский массив, соответствующего размера рельефный профиль вождя на фасаде. Патио в мраморной глыбе вырезали специально, чтобы заново собрать там перенесенный сюда уютный домик XIX века, где родился Володя Ульянов. Ряд архитектурных отсылок к досталинскому монументализму, навязчивая мемориальность и решительная локация на высоком берегу Волги – том самом, гончаровском. Нюанс в том, что берег «ползет» в реку, и мраморная громада только ускоряет процесс, вдавливая грунт. И вот уже плиты расходятся, сползают, а подходить к мемориалу боязно (и официально запрещено) не столько из-за его внушительных объемов, сколько из опасений, что гигантский остробровый Ильич тоже слетит. А когда-то это было «завещание потомкам», самый интерактивный музей страны – в 1970 году там был кинотеатр…

За годы, пока государству не приходила идея оформить мемориал блокады «официально», в Петербурге сложилась трогательная, гуманистическая традиция осмысления трагедии. Например, до 17 ноября в Петропавловской крепости работает выставка «Тихие голоса». Странно, как много людей высказывают мнения по поводу проекта «Студии44» (хотя их и не спрашивают) и как мало в сети отзывов об этой тонко продуманной экспозиции. Можно сколько угодно ругать администрацию Петропавловки за ларечную торговлю матрешками и футболками с президентом, но «Тихие голоса» умело и неожиданно интерактивно рассказывает о «человеческом факторе» блокады. Городские музейщики уверены, что этот дух человечности переселится и в мемориал. Как маленький домик Володи Ульянова – в огромный холодный мемориал вождя пролетариата. Новый музей, который хотят по максимуму и даже «на вырост» обеспечить технологиями, наверняка еще не раз перекроят. Никто не дает гарантий, что все получится именно так, как визуализировано на красивых картинках «Студии». Вероятнее, это будет позорно долгая стройка, а восприятие мемориала неизбежно будет зашорено коррупционными скандалами. Для одного поколения – точно, а там, глядишь, и профиль Ильича «поползет». Единственную адекватную идею создания музея в конструктивистском здании Левашовского хлебозавода не отринули, но аккуратно подвинули. К тому же завод и участок вокруг – в частной собственности, вокруг планируется застройка… А на болоте мы уже целый город построили, неужели еще один мемориал не сдюжим? Нет, нам не слабо, мы за ценой не постоим.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите комментарий!
Пожалуйста, введите ваше имя