Современный психологический дискурс день ото дня наполняется всевозможными текстами о Человеке, как о неком гармоничном универсуме, как об идеальном винте идеологии потребления. На этой почве расцветает пышным бестселлером любая бредовая конструкция, главное, чтобы было упаковано под лейблом абсолютного контроля, подчинения себе реальности, тотальной осмысленности, ну и, конечно, счастья – главного продукта современного рынка. Этот дискурс не укладывается даже в идею шаманизма первобытного племени, он сводится в общем-то к эзотерике, суть которой – выдать собственную галлюцинацию за истину другого.
Не так давно на книжном рынке появилась книга Андрея Максимова «Психофилософия». Книга, ставшая еще одним литром на мельницу вопросов о том, как стать счастливым и позитивным, наполнить свою жизнь смыслом, и самое главное, как стать гармоничной личностью. В тексте предпринимается попытка дать нам на это ответ, с насмешливым отступлением, мол, философия испокон веков – лишь удел избранных, давайте-ка ее двинем в массы. В философии вдруг открывается возможность идеологии американской гуманистической и эго-психологии, защищающей либеральные права от ограничений, накладываемых организованной ангажированностью. Ко всему прочему, это, как оказывается, приправлено соусом представлений о Боге, рафинированном от любой страдательной коннотации (что в принципе противоречит всей Библии и европейской культуре), восседающем на вершине пирамиды Маслоу, и в унисон с ним, призывающим к идее Хорошего Человека, к некому American way of life, от которого исходит явный дух паранойяльной логики.
В книге выдвигается тезис, что каждый человек может быть психологическим консультантом, стоит лишь понять и заговорить с пришедшим на одном языке, надо только проявить эмпатию. Но что есть эмпатия, и что за ней стоит? Это постижение другого через забвение себя, опаснейшая «миметическая» концепция, возводящая начало доступа к другому через удвоение собственного образа. Эмпат дорожит самим собой на расстоянии в силу объективности своего сознания и конструирует другого в качестве устойчивой данности – внутреннего данного в своей неположенности. Иначе говоря, это классическая схема нарциссизма, выражающаяся в формуле: я нравлюсь себе во внешности другого в качестве видимого себе самого себя. Если уж говорить совсем просто, то подобный «психологический консультант» видит в другом лишь то, что он хотел бы видеть в себе, но в себе он этого не видит, поэтому в другом он это лишь воображает и уверенно бросает семена своих фантазий о счастье и позитиве в чужую субъективность.
… подобный «психологический консультант» видит в другом лишь то, что он хотел бы видеть в себе…
Со стороны условного пациента возникнет точно такая же конструкция, усиленная требованием дать ему что-то, например, признания его воображаемого Я. Аристотель говорил в свое время о том, что человек думает своей душой. Здесь же стоит сказать, что субъект говорит с собой своим Я. Хотя в обсуждаемой книге и делается справедливая ремарка о том, что полного понимания у людей быть не может, однако подобный метод как раз таки и приводит к миражам понимания, т.к. иллюзия коммуникации и заключается прежде всего в том, что человек говорит преимущественно сам с собой. И в этих миражах отчетливо маячит призрак паранойи, т.к. паранойя укладывается именно в эту нарциссическую схему иллюзии понимания. Идея «психологического консультанта» это идея «психологического параноика», который в каждом знаке распознает некий свой смысл. Таким образом, классическая параноидальная схема: «сегодня асфальт серый, значит за мной следит ФСБ» сменяется на схему, приводимую в данной книге: «если женщина не носит ярких цветов, значит она хочет спрятаться в этом мире».
Это получает подтверждение еще и в выраженном в книге стремлении придать всему смысл. Читая текст, мы можем увидеть, как он призывает нас запрограммировать смысл наперед. Однако, как правило, смысл обретается лишь в прошлом, через детерминацию опыта. Совершаемые нами действия, или говоримые фразы призываются найти этот пресловутый смысл, однако, все дело в том, что только артикулировав свое высказывание, мы понимаем смысл сказанного, дающий нам подзатыльник из прошедшего. В этом состоит трагедия человека: жизнь проскакивает из прошлого в будущее, минуя нынешний момент, который и оказывается абсолютной бессмыслицей. На ум приходит притча о мудреце, отвечающем вопросом на вопрос о смысле жизни: «Неужели такой прекрасный вопрос ты хочешь променять на ответ?».
…иллюзия коммуникации и заключается прежде всего в том, что человек говорит преимущественно сам с собой…
Философ Гегель высказал мысль о том, что слово убивает вещь, погружая человека в мир слов, лингвист Соссюр продолжил эту мысль, сказав, что на месте вещи возникает понятие о ней, психоаналитик Ж. Лакан отметил, что слово и понятие о вещи скрепляет символ, обеспечивающий создание конкретного контекста. Параноику невыносима мысль о том, что окружающая действительность лишена всякого смысла, т.к. у него не существует этого символа, обеспечивающего скольжения значений, и позволяющего в бессмыслице находить простор для творчества. Для него смысл должен быть обретен до любого высказывания, иначе параноик потеряет воображаемую идентичность, а мир вокруг развалится на куски. Именно поэтому Бог в тексте «Психофилософии» предстает перед читателем, исключительно дарующим позитив, ведь если помимо позитива появится намек на страдание, то возникнет очень нелюбимая параноиками диалектика со своими вопросами, побуждающими во всем усомниться, тем самым стереть всякий смысл и предать любой опыт забвению.
Около ста лет назад З. Фрейд в работе «Вопрос о дилетантском анализе» выдвинул тезис о том, что психология – территория браконьерства, т.к. у каждого есть своя душа, и каждый считает себя психологом, или, выражаясь словами Шота Руставели, «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Здесь возникает вопрос актуальный по сей день, на каком основании можно давать такие «психологические советы», которые мы можем увидеть в этой книге, сводящиеся в общем-то (если откинуть все параноидальные моменты) к пошлой нравственности, выражающейся в формуле: «Делай как я, и станешь счастливым», и обесценивающей таким образом любую интеллектуальную функцию, направленную на познание собственного душевного мира? Пусть этот вопрос останется открытым для всех, кто захочет написать следующую психофилософию.
Психоаналитик Артем Баранов
